С 25 апреля 2012 года по 18 мая, в помещении библиотеки № 110 («Центр Человека», по адресу: ул. Верхоянская, дом 6, корп.1) работала выставка, посвященная талантливому художнику и педагогу, архитектору и реставратору - Гребенкову Михаилу Николаевичу.  Посетители экспозиции могли познакомиться с живописным и графическим наследием этого разностороннего человека. Ценители искусства, которые по каким-то причинам не смогли посетить эту интересную выставку, тем не менее, смогут узнать об этой личности со страниц небольшого буклета. Издание  было подготовлено учениками и родственниками Гребенкова М.Н.  В буклет вошли репродукции живописных картин (пейзажи и натюрморты), графических листов (иллюстрации, портреты, пейзажи), а так же информация биографического плана.

Среди учеников Гребенкова М.Н. был и Конотопов Вячеслав Геннадьевич. Мы встретились с владимирским художником и попросили его поделиться своими воспоминаниями об учителе:

- Вячеслав, я сейчас держу в руках красочный буклет, посвященный вашему учителю, но, признаться, он вызвал двойственное впечатление. С одной стороны, в нем представлены отличные  работы, говорящие о Гребенкове как  о талантливом художнике, с другой стороны, я вижу статью, в которой сделан акцент больше на его архитектурно-реставрационных достижениях. Не кажется ли вам, что в этом есть какая-то нестыковка?

- Думаю, что в этом нет никаких расхождений. Дело в том, что Михаил Николаевич был очень разносторонним человеком. Следовательно, любому искусствоведу будет сложно рассказать в одной научной работе сразу обо всех гранях таланта этой личности. От того составители этого буклета и сделали два разных акцента: в текстовой части они поведали о биографии и реставрационной работе Гребенкова, а в иллюстративной – о художественном наследии.

- А каким вы запомнили этого человека?

- Прежде всего, я знал Михаила Николаевича не как реставратора, а как великого педагога, которого глубоко уважаю и по сей день. Уверен, что будущее поколение по достоинству оценит его педагогические заслуги, и имя этого художника-педагога поставят в один ряд с Чистяковым, Крымовым и другими лучшими методистами в области изобразительного искусства.

- Вы в своей биографии много и интересно рассказываете о знакомстве с учителем, а как, собственно, проходил сам процесс обучения, чем отличалась система Гребенкова от общепринятой методики?

- Учиться у него было очень интересно и невероятно трудно. Учитель был очень принципиален, проверял работы скрупулезно. При этом он объяснял живую логику рисунка, а не схемы и не шаблоны, которые были распространены повсеместно в те годы, да и сейчас тоже. Можно много говорить о методических принципах его работы, но в качестве основных отличий от общепринятой системы я бы выделил две вещи.  

- Прежде всего, следует отметить ту роль, которую он отводил постановке взгляда юного художника. Под этим Михаил Николаевич понимал не развитие «точного глаза» (в современном понимании этого термина), а именно умение правильно смотреть на природу, натуру, постановку. В работе даже над самыми мелкими деталями он запрещал своим ученикам разглядывать эти детали, более того, он требовал, чтобы ученики сажали их относительно всей комнаты, всего окружающего пространства. Самое главное, что эти слова не были просто красивой цитатой, которая, хоть и редко, но все же встречается в научной литературе. Свои слова он подкреплял практикой, наглядно рассказывая, показывая все тонкости этого процесса.

- Было и другое принципиальное отличие его методики от общепринятой. Важно отметить, что он очень строго следил за тем, насколько его ученик освоил тот или иной этап. Он понял, что институтские программы всегда ограничены временными рамками.   Если на просмотре ученик получил оценку выше двойки, то он переходит на следующий курс, переходит к освоению следующей задачи, следующего этапа, а усвоил ли ученик ту или иную задачу или нет – мало кого интересует. Результатом такой общепринятой системы является то, что у большинства выпускников масса пробелов в знаниях, масса не отработанных задач.  В мастерской Гребенкова был совсем другой подход. Учитель никогда не позволял нам, своим воспитанникам, переходить к следующему этапу, пока не был освоен предыдущий. Порой над одним и тем же заданием его ученики бились годами, отрабатывали досконально. Сами понимаете, насколько это была изнурительная работа.

- А какие ребята приходили к нему в мастерскую и все ли выдерживали его курс?

- В его мастерской занимались уже взрослые ребята. Если я не ошибаюсь, то возраст учеников был от 25 до 35 лет. Да-да, именно так. У каждого из нас был свой сложный и долгий путь в поисках учителя. Большинство учеников Михаила Николаевича (прежде чем попасть к нему в мастерскую) неоднократно «обжигались» общепринятой системой и разочаровывались в ней. От того мы и ценили столь высоко те знания, которые вкладывал в нас Гребенков, от того и штудировали годами задачи.
- Помню, что иногда к учителю приходили и «юные сердца», еще не успевшие разочароваться в системе (им было около 18 лет), вот они и не выдерживали столь требовательного подхода учителя. Они, в силу своего жизненного опыта, еще не понимали, зачем нужна такая строгость и принципиальность в искусстве.

- Вы неоднократно упоминаете об общепринятой системе, то есть о той системе в искусстве, которая была повсеместно, и кроме которой ничего больше не было?

- Действительно, альтернативную методику сложно было найти и тогда и сейчас, как это ни странно.

- Тогда возникает вопрос, а откуда у Михаила Николаевича были эти знания? Он самородок или здесь есть что-то еще?

- Можно сказать, что самородок. Педагогический «подвиг», совершенный этим человеком воистину уникален и неповторим.  Дело все в том, что после войны Гребенкова, как человека учившегося в Суриковском институте,  направили на работу в музейные фонды. Там он и сделал для себя ряд важных и принципиальных открытий. В его распоряжение попали ученические работы и черновые материалы великих русских художников, которые не публиковались ни тогда, ни сейчас. Его поразило то, как принципиально отличались эти работы от всего, что рассказывалось в учебниках.
- Оказалось, что в творчестве каждого художника за «Парадной» стороной скрывается совершенно иная, не «лессировочная жизнь». Примером тому может служить подход к акварельной живописи. Сейчас все еще бытует мнение, что мастерство акварелиста заключается в поддержании гладкости и незатертости бумаги. Михаил Николаевич обнаружил, что у художников средней руки действительно акварель незатертая, в то время как у великих – она чуть ли не дырявая от переделок. Искусствоведы, видимо, не зная как объяснить этот парадокс, замалчивали этот факт и просто не печатали эти «странные» работы.  Тогда мой учитель стал внимательно вчитываться в воспоминания и письма этих художников, пытаясь найти разгадку. Оказалось, что некоторые цитаты были перефразированы, перевернуты или просто выдернуты из контекста.
- В своих исканиях он опирался на опыт великого педагога 19 века - П.П. Чистякова, но увы тот не оставил цельной системы в записанном виде. Так, отдельные заметки на обрывках бумаги да воспоминания современников. Эти обрывки были опубликованы всего один только раз. Эту книгу очень  сложно найти сейчас, но даже если вам это удастся, и вы прочитаете ее, то мало что сможете понять. Вот так по крупицам Гребенков стал собирать разрозненную информацию, стал складывать эту «мозаику». Разумеется, очень многих фрагментов недоставало, и он своей многолетней работой восполнял эти методические пробелы, искал, ошибался, находил и т.д. Труд был проделан колоссальный.

- значит, на сегодняшний день есть какая-то методическая разработка от Гребенкова и каждый сможет  ее прочитать?

- Увы, но восстановив этот метод на практике, Михаил Николаевич не успел зафиксировать свой опыт на бумаге. Цельного научного труда нет, только разрозненные записи.

- Повторилась ситуация как и с Чистяковым?

- Да, можно сказать и так. Эти два великих педагога были педагогами-практиками, им просто не хватило времени на «литературное творчество». А с другой стороны, если так подумать, то книга сама по себе и не принесла бы много пользы современным ученикам, так как текст бессилен что-то изменить без живого показа со стороны хорошего учителя.

- Что же, спасибо вам Вячеслав за столь интересный и эмоциональный рассказ.

- Спасибо вам за вопросы. Мне и самому было приятно погрузиться в мир воспоминаний о своем учителе и о своей молодости, когда каждое занятие было подобно пробуждению, когда каждый новый день был открытием. Я благодарен Гребенкову Михаилу Николаевичу за то, что он придал творческой уверенности в себе, укрепил веру в искусство и справедливость.